По мере удаления от родимого Лукоморья русский дух вызывает все меньше симпатий.
Для немцев он — смерть.

— В Баварии снегопад и заносы, и я ушел на больничный, — с плохо скрываемым ликованием сообщает Олег Ковалев. —  Хотя бы до понедельника отдохну от этих заносчивых физий.

Так непочтительно наш бывший соотечественник отзывается о своих нынешних работодателях. Между прочим, истинных арийцах с нордическим характером из немецкого города Регенсбурга.

Люди гибли за цыплят

Как занесло ростовчанина, выпускника технического вуза, горячего поклонника театра и отечественного юмора, в страну Шиллера, Гете и сосисок с капустой? Почему сменил он кульман, родное КБ и веселую компанию собутыльников на униформу мусорщика и вечно сосущую под ложечкой ностальгию? Он отвечает коротко и для понимающих: «Перестройка».

Романтика тех уже почти мифических лет оказалась не всем по плечу. Пустые прилавки, смертный бой за синих цыплят в универсаме, километровые очереди за водкой и папиросами, в которых счастливые обладатели заветных талонов выстаивали от рассвета до заката, не мучая себя глупыми вопросами о смысле жизни…

Олег и женой решили, что вопрос «Кто крайний?» — не для них. Родина там, где хорошо, — есть ведь и такая точка зрения. И Ковалевы очертя голову рванули в европейскую цивилизацию, прихватив малолетнего сынишку и яростную надежду на лучшую долю.

Почему мусорщики не поют

— Мне нравится Германия, но только не немцы, — оправдывает бывший инженер свое собственное решение двадцатилетней давности. — Здесь чисто, красиво и комфортно, если бы только люди не портили собой пейзаж.

Чего достигли за годы эмигрантского житья-бытья? Снимают квартиру. С горем пополам выучили язык. Сын, выросший здесь, «шпрехает» уже по-взрослому. Жена работает медсестрой в частной клинике и хорошо зарабатывает. Правда, зарплату порой выдают с полугодовой задержкой. Но именно потому, что «фрау Ковалефф» считается высокооплачиваемым профи, семья не вправе претендовать на государственные дотации.

Олег же последние шесть лет служит в мусороуборочной фирме. Между прочим — крупнейшей в Европе. Она расставляет своих сотрудников на очень ответственные объекты, и они блюдут там чистоту с подлинно немецкой пунктуальностью. Ковалеву выпала честь сдувать пылинки в огромном мебельном магазине. Каждое утро перед открытием команда мусорщиков в нарядных комбинезонах и с самым современным рабочим инвентарем приводит заведение в идеальный вид.

Не предел мечтаний, но жить можно, и даже припеваючи. Но запеть от души мешает одно — отношение «коренных».

Фрау и герры научат манерам

— Их кислые лица портят нам кровь и сжигают нервы, — взрывается Олег. — Оскорбляют и унижают на каждом шагу, зная, что мы промолчим. Пользуются безработицей!

Сегодня шефиня снова подошла к Ковалеву, брезгливо сморщилась и прошипела сквозь зубы: «Когда вы научитесь пользоваться мылом!» Возмущенный ложью и бестактностью патронессы, он решил пожаловаться на притеснение еще более крупному боссу. Но тот отрезал, что фрау совершенно права.

— И это не единичный случай — это система! Они пытаются выдавить нас из жизни, из любой структуры, и заменить «своими», близкими по крови и духу.
В прямом и переносном смысле.

Стоит ли комфорт такой высокой цены? Платить за удобное жилье и вкусную еду ежеминутным унижением — каково оно?
Я не хочу травить ему душу и оставляю эти глубокомысленные вопросы при себе.

Чтобы разрядить обстановку, неуклюже шучу:
— А может, тебе поменять мыло?

Он реагирует мгновенно:
— Только на водку! — все-таки пять лет, проведенных
в студенческом театре миниатюр, не пропали бесследно. Даже в далекой
и неприветливой Баварии.

Ирина РОДИНА

Для газеты «Труд-Дон».

• Смотрите другие примеры из раздела «Очерк».
• Вернуться в Портфолио.