Об этом знал Юрий Николаевич КУРАЖКОВСКИЙ — потомок древнего дворянского рода, ученый-эколог и просто мужественный человек.
Помнящий родство
В его роду — Толстые и Тургеневы. Прапрадед — поэт-декабрист Рылеев. Читали его поэму «Войнаровский» о мятежном польском шляхтиче, который выступил вместе с украинским гетманом Мазепой против императора Петра Великого?
Так вот, этот исторический и литературный персонаж — тоже предок Юрия Куражковского. Почему фамилии разные? Да потому, что пришлось в свое время внуку Войнаровского скрываться от державного гнева. Правда, псевдоним он избрал весьма говорящий — Куражковский от «кураж», что по-французски значит «Мужайтесь! Не падайте духом!» Этот завет прародителя все члены фамилии пронесли сквозь времена и пространства.
Род Войнаровских-Куражковских 300 лет служил России, в этом видя смысл своего существования. Привычку мыслить государственными категориями Юрий Николаевич не оставил, и перешагнув порог своего 80-летия.
Лучший подарок — жизнь
«Любить природу» — для многих это словосочетание звучит как набивший оскомину штамп. Для Юрия Куражковского оно наполнено живым смыслом и совпадает с профессиональным призванием. Закончив МГУ, он посвятил себя экологии — новой для советской действительности науке, созданной его учителем Александром Формозовым.
Но перед этим была война. Отсиживаться в тылу — не в семейных традициях Куражковских. Недоучившийся биолог попал в противотанковую батарею стрелкового полка. Рыли окопы, учились военной премудрости. Время от времени бойцы получали подарки от незнакомых подруг — кисеты, кошельки, носки. Все нехитрые презенты солдатики разыгрывали между собой. По странному совпадению Юрий всегда оставался с пустыми руками. Зато повезло ему в другом — он остался в живых в страшной мясорубке, когда из каждых 50 человек его 8-й Краснопресненской дивизии 49 погибли. В каждой полусотне был один «заговоренный».
Достался, наконец, и Юрию Куражковскому ценный подарок — жизнь. Оклемавшись от тяжелых ранений, он снова оказался в Москве. Учился и жил в университете, за ширмой. Это был настоящий дом — по букве и духу. Вокруг были друзья и единомышленники.
Нехитрую вечеринку под Новый, 1943 год справляли весело, с тостами под свеколку, картошку и спирт — благо этот благородный напиток в зоологическом музее МГУ не переводился. Ну а старые препараты можно было просто выбросить за негодностью.
Бывало, юный Куражковский не успевал вовремя проникнуть в свое казенное жилье: в десять вечера строгие вахтеры наглухо закрывали стальную дверь на замок. Молотить в окна, канючить, объясняться? Ни в коем случае. Он шел в лес. Тело и ум вспоминали уроки обожаемого дяди-лесника, знавшего природу как свои пять пальцев, Юрий настилал ветви под старой елью, укрывался газетой, занавешивался пушистыми лапами, как самым роскошным балдахином. Волнами накатывало тепло. Спалось сладко, охватывало чувство блаженной безопасности. Он знал: природа не причинит зла.
Чужой среди своих
А вот человек — от глупости или опрометчивости — способен совершать роковые ошибки. Как защитить среду обитания от невежества, бесхозяйственности, варварского легкомыслия? В 50-е годы экологи были «белыми воронами». Партийное начальство их не любило и всячески третировало, приписывая ученым крамольные мысли и планы. Действительно, зачем спасать природу от советского народа?
Воронежский и Астраханский заповедники, Горный Алтай… Всю «оттепель», да и позже —
во времена жизнелюбивых партийных боссов эпохи застоя — Куражковскому и его единомышленникам всячески вставляют палки в колеса. А значит, не дают спокойно работать, задерживают научные публикации, рассыпают в типографии уже готовый газетный набор. Не благодаря, а вопреки властям молодой ученый налаживает научное руководство заповедниками и делает ряд уникальных открытий в области экологии животных, физической географии и климатологии.
С волками жить — по-волчьи выть. А с верными ленинцами — проявлять ленинскую изворотливость ума. Во время работы в Астраханском заповеднике Юрий Николаевич знакомится с редактором местной молодежки «Комсомолец Каспия» Натальей Лавровой. И они на пару разворачивают уникальную эпопею — борьбу за «ленинское отношение к природе».
Под прикрытием этого трескучего лозунга удается сделать много реальных и полезных дел. В каждом номере газеты выходит смелая и острая статья по проблемам природопользования — и так 60 раз подряд! Кажется, что разум восторжествовал.
Но судьба продолжает испытывать ученого на прочность. В середине 60-х годов его работы попадаются на глаза работнику американского госдепартамента Брамблу. Нет пророков в своем отечестве, а в чужом их видят издалека. Заокеанский аналитик приходит к выводу, что, если научная теория Куражковского превратится в практику, Россия выйдет на ведущие позиции в мировой экономике, потеснив из гегемонов США. Ведь в рейтинге критериев государственной мощи, подготовленном лучшими умами ЦРУ, разумное отношение к природе стоит на первом месте, оставив далеко позади вооружение и армию.
Приказано убрать
Дальше происходят события, за которыми авторы детективов охотились бы день и ночь. Брамбл едет в Москву и добивается встречи с опасным русским ученым. После этого начинается откровенная травля Куражковского в советских научных кругах.
Его снимают с заведования кафедрой биогеоценологии и рационального природовользования РГУ, которую специально для него открыл ректор университета Юрий Жданов. Скверный анекдот — смещение происходит именно в тот момент, когда получен восторженный отзыв высокой комиссии из Академии наук СССР. В нем, в частности, говорится: «Работа, недовыполненная этой кафедрой, не может быть опубликована другими».
В это же время дом Юрия Николаевича посещает некая ученая дама, бывшая сотрудница РГУ, эмигрировавшая в Землю обетованную. После горячих, но неискренних поцелуев, объятий и приветствий она спешит покинуть дом бывшего коллеги. Придя в себя от ее странного визита, хозяин обнаруживает в ящике стола взрывное устройство, оформленное в виде красивой авторучки. Джеймс Бонд, чистый Джеймс Бонд! Но реальность порой превосходит самые дикие фантазии.
Удивительное — рядом
— Люди совсем забыли Бога, Юрий Николаевич? Кстати, какие у вас отношения с Создателем?
— На этот вопрос я начал отвечать еще в детстве, хотя и рос в самые атеистические времена.
Я решил для себя так: буду жить, как считаю нужным. Если «там» никого нет, то и толковать не о чем. А если тот свет существует, то найдется «начальство», которое определит мою дальнейшую судьбу.
Конечно, впоследствии мои метафизические представления менялись. Я верю в высшее начало мироздания. Возможно, Бог — это единое информационное поле, а люди — компьютерные программы, которые он испытывает на доброкачественность. Хорошо бы не разочаровывать его.
В любом случае мир сложнее, чем мы привыкли о нем думать. Говорю это ответственно, как естествоиспытатель, который привык верить своим глазам и молча наблюдать.
— Случались интересные наблюдения?
— Неоднократно. Дело в том, что моя первая жена, Иза Корнеевна, была гениальным врачом и вдобавок очень сильным экстрасенсом. Исцеляла от болезней, считающихся неизлечимыми. Только вот себя спасти не смогла. Так вот, она навещала меня после своего физического ухода из этого мира.
— …?
— Как-то в яркий полдень я вздремнул на диване во время сильнейшего приступа радикулита. Открыв глаза, услышал звук шагов и увидел Изу Корнеевну, проходившую мимо по коридору. Она была полупрозрачной. Рванулся к ней, но сильная боль замедлила мою прыть. Когда смог встать, видение уже исчезло.
Ее приход меня не удивил. Еще раньше она говорила, что человека надо любить не для себя, а для него самого. Вот, она и пришла, наверное, чтобы убедиться, что все у меня благополучно. Уверен, что и встречу со второй моей женой, Людмилой Дмитриевной, устроила именно она.
— Вы говорите об этом так буднично…
— А между тем мне даже в раю довелось побывать. Явилась как-то ко мне неведомо откуда незнакомая женщина, взяла за руку — и мы очутились в темном пространстве, в котором плавали светящиеся сферы. От них исходила благодать, и они общались без слов, но я их прекрасно понимал. Я осознал, что, если буду «вести себя хорошо», после смерти окажусь в таком же положении. После этого я очнулся в своей квартире и в своей жизни.
Думать надо быстрее
— Вы верите, что по эту сторону бытия можно найти рецепты пристойной жизни?
— Иначе и быть не может. Никогда не забуду ужасного зрелища: в начале перестройки старички и старушки с признаками хорошего воспитания на лицах и в манерах копались в мусорниках в поисках добычи, интеллигентно переругиваясь. Кстати, у меня тогда в кармане пиджака одна-единственная мелкая купюра, на которую надо было жить целый месяц, размножилась в 15 раз.
— Вы уверены?
— Абсолютно. Оригинал был необычный — заскорузлый, неровный: будто бумагу уронили в суп, а потом вынули и высушили. Так вот, все 14 «клонов» были именно такими.
— А банковский номер?
— Не догадался сразу проверить, да и слишком быстро потратил. Снова, думаю, без Изы Корнеевны не обошлось. Но речь не об этом. Давайте поговорим о главном. Вот президент сейчас поставил перед нами задачу — удвоить ВВП (встреча с Ю. Н. состоялась осенью 2006 года. — Авт.). Все согласны, но никто не знает как.
— А вы знаете?
— А я знаю. Надо повысить образовательный и интеллектуальный уровень народа — это мощнейшая производительная сила, об этом еще Карл Маркс говорил.
— Идея красивая…
— И практичная. В начале прошлого века был поставлен убедительный эксперимент. В две артели зачислили одинаковых по физическому развитию и возрасту неграмотных мужиков. Одних учили грамоте, других оставили в первозданном состоянии. Так вот, «образованные» показали на 25% лучшие результаты в работе, чем «дикие»! А ведь грамота никакой роли в укладывании камней не играла.
— Пример интересный, но старомодный и архаичный.
— Универсальные законы не стареют! Вот что говорит физиология: можно перестроить мыслительные привычки, убыстрить и активизировать нервные процессы как у отдельного человека, так и у целого народа! И это разительно поменяет весь строй жизни, изменит ее качество, повысит благосостояние, вызовет расцвет скрытых возможностей.
— Директивно ведь такие вещи не делаются. Опять же — родные просторы, раздолье, влияние ландшафта на психику, ментальные привычки, национальные традиции…
— Все это можно назвать одним словом — косность.
Ирина РОДИНА