Если заголовок показался вам абсурдом, мы посвящаем эти заметки вам, наш читатель.
Фраза, бывшая знаменитой на рубеже 50—60-х годов прошлого века, снова всплыла из небытия и проявилась на страницах учебника русского языка для 3-го класса. Невнятная «абракадабра» вызвала недоумение ростовских школьников и возмущение родителей. «Ростов-Текст» предлагает, сохраняя спокойствие, докопаться до истоков и реабилитировать авторов экспериментального учебного пособия.
— Вы посмотрите, какие упражнения задают нынче детям! — миловидная родительница кипела гневом. В качестве «вещественного доказательства» в редакцию была принесена тетрадь-задачник к учебнику русского языка для четырехлетней начальной школы Соловейчика и Кузьменко.
В упражнении 543 дерзко маячила фраза, наделавшая такого шороху в классе, где обучалась ее дочь:
«Глокая куздра штеко будланула бокра и кудрячит бокренка».
Особенно возмутительными чадам и их «предкам» показались последующие вопросы и задания: «О ком говорится в предложении?», «Найди подлежащее и сказуемое», «Определи части речи», «Выдели окончания и суффиксы». Апофеозом «наглости» выглядело игривое предложение «нарисовать иллюстрацию к тексту». Судя по всему, 3-й класс хорошей ростовской школы впал в ступор.
Что начудил профессор
— А-а-а, так это же знаменитая придумка Щербы! — радостно воскликнула я, почувствовав теплый толчок крови в сердце — в напоминание о годах филфаковского студенчества.
Но, видимо, мать третьеклассницы моей непонятной эйфории не разделяла и ждала хоть каких-нибудь разъяснений. И я начала:
— Давным-давно знаток, теоретик и практик слова Лев Владимирович Щерба попросил одного своего студента написать ставшее хрестоматийным предложение: «Глокая куздра штеко будланула бокра и курдячит бокрёнка». А затем велел его разобрать.
— Это невозможно! — заявил юный филолог.
— Ничуть не бывало! Вы справитесь! — уверенно возразил профессор.
Последовало молчание, которое переросло в сначала робкий, а потом оживленный диалог мэтра лингвистики со студенческой аудиторией. Оказалось, что Лев Щерба придумал внешне забавную фразу про куздру, бокра и бокренка в серьезнейших научных и педагогических целях.
В самом деле, корни использованных слов — «глок», «куздр», «штек», «будл» и прочие — не могут быть обнаружены в русском языке. Однако к этим выдуманным, «ничьим» корням профессор присоединил не вымышленные, а настоящие служебные части слов — русские суффиксы и окончания. И они «оживили» искусственные корни, позволив составить фразу, вполне типичную для русского повествовательного предложения.
Ее легко можно перевести на общепонятный язык, правда, довольно абстрактно: «Нечто женского рода каким-то образом совершило что-то над каким-то существом мужского рода, а потом начало что-то такое длительно вытворять с его детенышем».
Рисуем ужастик вместе
— Пожалуй, именно так должен понять «краткую историю куздры» любой, для кого русский язык является родным. Например, ваша дочка и ее одноклассники! — завершила я свой экскурс в прошлое.
— Глупости! — упорствовала родительница. — Даже я ее не понимаю!
— Вам это только кажется. Кто главное действующее лицо предложения?
— Куздра… Глокая.
— Верно! Что она сделала?
— Будланула.
— Совершенно правильно, причем произвела однократное моментальное действие, на что совершенно недвусмысленно указывает суффикс «ну». А бокр, которого она штеко будланула, — предмет или живое существо?
— Живое! Но почему — не знаю.
— Зато язык знает. По законам русской грамматики, одушевленные существительные при переходном глаголе употребляются в винительном падеже, совпадающим по форме с родительным, — об этом и говорит окончание «а». А что вы можете сказать про бокренка?
— Он — детеныш этого самого бокра!
— Конечно! Суффикс «енк» не даст ошибиться. Куздра обезвредила бокра и взялась за его ребенка! И кудрячит она его долго и нудно, о чем свидетельствует форма глагола в настоящем времени. Так что мы сейчас легко разобрали это предложение, в чем нам помогли известные суффиксы и окончания. Их значение является неотъемлемой частью общей семантики слова. И наши дети чувствуют и понимают это не хуже нас с вами!
Светлана уже не казалась такой непримиримой. Но все-таки задала последний, «убийственный» вопрос:
— Но как все это можно изобразить на бумаге?
— Очень разнообразно! Например, бродячая собака больно куснула кота и треплет котенка. Или сердитая корова резко боднула пастуха и гоняет пастушонка. Но вы не сможете нарисовать, как большая волна неожиданно опрокинула бочку и тащит бочонок: это уже совершенно иная модель предложения.
— Хорошо, пусть все так и есть. Но мы учились по-другому, без всех этих фокусов, спокойно, по старинке. И выучились, причем неплохо! Зачем нашим детям такие нестандартные примеры?
— Чтобы привыкали думать, а не зубрить. В жизни пригодится!
Ирина РОДИНА